С удивительным наслаждением Калугин почувствовал себя дома, вне опасности, и, надев ночную рубашку, лежа в постели уж рассказал Гальцину подробности дела, передавая их весьма естественно, — с той точки зрения, с которой подробности эти доказывали, что он, Калугин, весьма дельный и
храбрый офицер, на что, мне кажется, излишне бы было намекать, потому что это все знали и не имели никакого права и повода сомневаться, исключая, может быть, покойника ротмистра Праскухина, который, несмотря на то, что, бывало, считал за счастие ходить под руку с Калугиным, вчера только по секрету рассказывал одному приятелю, что Калугин очень хороший человек, но, между нами будь сказано, ужасно не любит ходить на бастионы.
Неточные совпадения
Гальцина, делая разные замечания на французском языке; но, так как вчетвером нельзя было итти по дорожке, он принужден был итти один и только на втором круге взял под руку подошедшего и заговорившего о ним известно
храброго морского
офицера Сервягина, желавшего тоже присоединиться к кружку аристократов.
«Должно быть, это очень хороший у них
офицер, которого все почитают: верно простой, очень
храбрый и гостеприимный», — подумал он, скромно и робко садясь на диван.
Упорствуют, не идут, нарочно не хотят идти из Петербурга волшебные бумаги, имеющие магическое свойство одним своим появлением мгновенно превратить сотни исхудалых, загоревших дочерна, изнывших от ожидания юношей в блистательных молодых
офицеров, в стройных вояк, в
храбрых защитников отечества, в кумиров барышень и в украшение армии.
Об ущербе же его императорского величества интереса, вреде и убытке, как скоро о том уведаю, не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать и не допущать потщуся и всякую вверенную тайность крепко хранить буду, а предпоставленным над мною начальникам во всем, что к пользе и службе государства касаться будет, надлежащим образом чинить послушание и все по совести своей исправлять и для своей корысти, свойства, дружбы и вражды против службы и присяги не поступать; от команды и знамени, где принадлежу, хотя в поле, обозе или гарнизоне, никогда не отлучаться, но за оным, пока жив, следовать буду и во всем так себя вести и поступать, как честному, верному, послушному,
храброму и расторопному
офицеру (солдату) надлежит.
Именно про него и сказал как-то Скобелев: «Я знаю одного
офицера, который гораздо
храбрее меня, — это майор Аносов».
Долговязая супруга его нисколько этого не испугалась, а, напротив, сама стала поощрять мужа хорошенько проучить этого штафирку за то, что он смел оскорбить всех
офицеров: она, видно, была достойною дочерью
храброго ополченца, дравшегося в двенадцатом году с французами.
— Да разве вы не видите? Впрочем, я готов еще раз повторить, что этот
храбрый и благородный
офицер вырвал меня из рук неприятельских солдат, и что если я могу еще служить императору и бить русских, то, конечно, за это обязан единственно ему.
— Очень хорошо. Вы
храбрый и благородный
офицер — я верю вашему честному слову; но знаете ли, что, несмотря на это, вас должно, по всем военным законам, расстрелять как шпиона.
— И вовсе необыкновенно, — прибавил Сборской. — Верно, не было примера, чтоб четверо
храбрых и обстрелянных
офицеров, вместо того чтоб говорить о своих подвигах, рассказывали друг другу о том, что они когда-то трусили и боялись чего бы то ни было.
Зарецкой с своим эскадроном принял направо, а Рославлев пустился прямо через плотину, вдоль которой свистели неприятельские пули. Подъехав к мельнице, он с удивлением увидел, что между ею и мучным амбаром, построенным также на плотине, прижавшись к стенке, стоял какой-то кавалерийской
офицер на вороной лошади. Удивление его исчезло, когда он узнал в этом
храбром воине князя Блесткина.
Конь. Бывает это. Иной раз пьяные люди лучше трезвых,
храбрее. Никого не боится, ну и себя не милует… У нас в роте унтер-офицер был, трезвый — подлиза, ябедник, драчун. А пьяный — плачет. Братцы, говорит, я тоже человек, плюньте, просит, мне в рожу. Некоторые — плевали.
Это был уже не театральный герой, представлявший на нашей университетской сцене раненого
офицера с подвязанной рукой, — это был в действительности
храбрый воин, только что сошедший с поля битвы, страдавший от действительной раны, не дававшей ему покоя ни днем, ни ночью.
Солдаты, составив ружья, бросились к ручью; батальонный командир сел в тени, на барабан, и, выразив на полном лице степень своего чина, с некоторыми
офицерами расположился закусывать; капитан лег на траве под ротной повозкой;
храбрый поручик Розенкранц и еще несколько молодых
офицеров, поместясь на разостланных бурках, собрались кутить, как то заметно было по расставленным около них фляжкам и бутылкам и по особенному одушевлению песенников, которые, стоя полукругом перед ними, с присвистом играли плясовую кавказскую песню на голос лезгинки...
Офицеры верхами ехали впереди; иные, как говорится на Кавказе, джигитовали, [Джигит — по-кумыцки значит
храбрый; переделанное же на русский лад джигитовать соответствует слову «храбриться».] то есть, ударяя плетью по лошади, заставляли ее сделать прыжка четыре и круто останавливались, оборачивая назад голову; другие занимались песенниками, которые, несмотря на жар и духоту, неутомимо играли одну песню за другою.
— Густав! — закричал русский
офицер. — Именем Луизы остановись. (Будто околдованный этими словами, Густав опустил руку.) Видишь,
храбрые твои товарищи сдаются в плен.
Ударили сбор; полки построились в лощине у самой мызы. «Фельдмаршал, проезжая их, изъявлял
офицерам и рядовым благодарность за их усердие и храбрость, обнадеживал всех милостию и наградою царского величества; тела же
храбрых полковников, убитых в сражении: Никиты Ивановича Полуектова, Семена Ивановича Кропотова и Юрья Степановича Лимы, также
офицеров и рядовых, велел в присутствии своем предать с достойною честию погребению» [Подлинные слова из Дополн. к Деян. Петра I. Кн. 6, стр. 13.].
Это был
храбрый боевой
офицер, георгиевский кавалер, прослуживший около десяти лет на Кавказе, отличившийся там и переведенный за это отличие в гвардию в Преображенский полк.
Только один избранник осмелился простирать на нее свои виды: именно это был цейгмейстер Вульф, дальний ей родственник, служивший некогда с отцом ее в одном корпусе и деливший с ним последний сухарь солдатский, верный его товарищ, водивший его к брачному алтарю и опустивший его в могилу; любимый пастором Гликом за благородство и твердость его характера, хотя беспрестанно сталкивался с ним в рассуждениях о твердости характера лифляндцев, о намерении посвятить Петру I переводы Квинта Курция и Науки мореходства и о скором просвещении России;
храбрый, отважный воин, всегда готовый умереть за короля своего и отечество;
офицер, у которого честь была не на конце языка, а в сердце и на конце шпаги.
И хотя
офицер и военачальник — две степени, отвечающие различным условиям, но Суворов, задавшись конечной целью, не думал обходить ближайшие, разумея, что хорошему
офицеру легче добиться до высшего начальствования, чем плохому, и что добрые качества
храброго, но вместе с тем искусного
офицера растут под пулями и ядрами, а посредственность разоблачается.
Умрет — и вдова
храброго шведского
офицера не будет забыта признательным королем.
Унтер-офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть
офицером, что он
храбрее всех, и потому бросил их и хочет их наказать.
— Ты слышал отзыв? — сказал гвардейский
офицер другому. Третьего дня было Napoléon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому
храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.